ИКАНСКИЙ БОЙ (1864): СОТНЯ КАЗАКОВ В ТЕЧЕНИЕ ТРЕХ ДНЕЙ ДЕРЖАЛА КРУГОВУЮ ОБОРОНУ В ГОЛОЙ СТЕПИ ПРОТИВ 10 000 КОКАНДЦЕВ, ПРИКРЫВАЯСЬ ТЕЛАМИ УБИТЫХ ЛОШАДЕЙ. ЧАСТЬ 2.
Утром 6 декабря в 7 часов, после морозной ночи, снова закипел отчаянный бой, кокандцы наступали теперь сразу с трёх сторон имея уже до 16 щитов, под прикрытием которых они, по-видимому, готовились окончательно атаковать лагерь в центре. Что это за щиты? Официальное донесение называло их и мантелетами, очевидцы уверяли, что это просто вязанки сена, подвязанные и снизу, и сверху арбы, которую и катили к казакам, закрываясь ею от выстрелов. За каждым из таких щитов до сотни сарбазов могли идти гуськом, избегая метких выстрелов уральцев. Подходя на расстояние до ста сажень к балке, в которой засела сотня Серова, они бросались в атаку, но неизменно встречали залповый огонь уральцев и обращались в бегство. Не теряя еще надежды на помощь и чтобы протянуть время, Серов вступил в переговоры с Алимкулом и тем выиграл более часу. Когда же переговоры окончились, кокандцы открыли по казакам жестокий огонь и бросились в атаку. Первый натиск и последовавшие за ним три других были отражены весьма удачно. К этому моменту уже 57 казаков погибли, 42 (почти все оставшиеся в живых) были ранены, все лошади в русском отряде к этому времени тоже были перебиты. но Отряд был уже так слаб, что держаться до прибытия помощи не представлялось никакой возможности.
Оставалось решиться на последнее средство: пробиться сквозь ряды тысячной неприятельской конницы. Отбив подряд 4 атаки, израненные уральцы, заклепав единорог, прочитав молитву, все вместе, поднялись по команде и встали в каре. Могучий голос сотника Абрамичева, как ни в чём не бывало, прозвенел в морозном воздухе: - Сотня-а-а, на первый-второй расчитайсссь! Колонной по двое-е-е стройсь! Есаул приказал стрелять только с колена, прицельно. Передвигаться короткими перебежками… Первые номера – стреляют, вторые номера сто сажень пробегают, на колено – и заряжают ружья. Затем первые номера под их прикрытием делают перебежку. Казаки двинулись напролом, сумев прорваться через ряды противника. Отчаянное сопротивление русских казаков ошеломило кокандцев. Отступление продолжалось до 4 часов вечера.
Кучка казаков уверенно двигалась в сторону Туркестана, однако кокандцы вскоре опомнились от шока, поняли, что их можно перестрелять, не подвергая при этом себя никакой опасности. Сотня сразу же попала под перекрестный ружейный огонь противника. Однако, слаженные действия казаков, прикрывавших перемещение друг друга меткой стрельбой – всё-таки оставляли надежду на то, что какая-то часть бойцов сможет добраться до своих. Во всяком случае, они вышли из-под губительного артиллерийского огня. Здесь, на просторе, они могли хоть как-то использовать преимущества своего нарезного оружия, удерживая врага на почтительном расстоянии. Оказалось, что отдельные джигиты Алимкула тоже были вооружены винтовками и вскоре, пристрелявшись, они стали разить одного за другим казаков, двигавшихся россыпной колонной вдоль дороги. Уральцы до последнего помогали раненным своим товарищам, передвигаться по дороге, поддерживая их и отстреливаясь направо и налево.
На падавшего от попадания пули казака сразу налетали конные преследователи, спешившие отрезать "урусу" голову (вспомните картину В.В. Верещагина "После удачи"). Видя, что происходит с отставшими, казаки шли из последних сил. Сотник Абрамичев, раненый 4 пулями, даже умолял своих его убить; позднее его труп едва удалось узнать. Военный историк М. А. Терентьев так описывал этот прорыв уральцев: "В самом деле они не посмели приблизиться к казакам и только провожали их сильным огнём на протяжении всех восьми вёрст; остатки сотни шли, бросая одежду, в одних рубахах, с ружьями и патронами. Взбешенные азиаты излили всю свою месть на тяжелораненых, оставленных на дороге: на глазах отряда их рубили шашками и отсекали им головы."
Каким образом такой массе не удалось задавить и истребить три-четыре десятка пеших казаков, измученных трехдневным упорным боем, израненных, обессиленных и голодных, — объяснить это можно разве только тем, что отчаянная решимость уральцев, владевших еще своими ружьями, ошеломила примитивных воинов-кокандцев. В самом деле, они не посмели приблизиться к казакам и только провожали их сильным огнем на протяжении почти всех восьми верст: остатки сотни шли, бросая всю одежду, в одних рубашках, с ружьями и патронами. Взбешенные азиаты излили всю свою месть на тяжелораненых, оставленных на дороге: в глазах отряда их рубили шашками и отсекали им головы. Легкораненые, — имевшие, впрочем, некоторые по 5—6 ран, — шли, поддерживая друг друга и по возможности принимая участие в обороне до тех пор, пока, совершенно обессиленные, не соединились с новым отрядом, высланным навстречу из Туркестана и спасшим остатки этой геройской сотни.
Налеты конницы из-за холмов по обе стороны дороги чередовались неоднократными попытками Алимкула поставить заслон на пути движения колонны уральцев. Тогда могучий Железнов, меткий Толкачев, Мизинов, Рязанов и другие, кто прикрывали отступление основной группы (с раненными), перемещались вперед и, рассыпавшись цепью, острым метким огнём делали брешь в заслоне противника, заставляя его терять десятки трупов и ретироваться.
Получив сквозную рану в плечо и контузию в руку, казак Платон Добринин ( из тех, что помогали артиллеристам) всю дорогу шёл, оперевшись на плечо есаула, одновременно прикрывая его от вражеских пуль с правой стороны. А лихач и мастерский стрелок Терентий Толкачёв, несмотря на несколько ран, прикрывал есаула слева, метко и ловко поражая каждого всадника, приближавшегося к ним с окрестных холмов ближе, чем на двести сажень. Василий Рязанов, получивший во время марша ранение в ногу, упал, но, наскоро перебинтовав с помощью товарищей раздробленную ногу, вновь вскочил, и шёл весь остаток пути до конца, метко отстреливаясь от налетов врага. При прорыве сквозь очередной заслон по дороге на Туркестан вдали, на холме появился сам Мулла-Алимкул на аргамаке белой масти. Василий Рязанов изловчился и с колена, тщательно прицелившись, подбил коня под Алимкулом.
Между тем колонна уральцев, поначалу выстроенная сотником Абрамичевым потрое, заметно редела и вскоре они растянулись цепью ( лавой) в несколько сот сажень длинной. Иногда отдельным латникам и кольчужникам конницы кокандцев удавалось налететь на середину цепи, где шел есаул и другие казаки вели под руки раненных товарищей. Однако каждый раз кокандцы жестоко расплачивались за подобные наскоки – будучи расстреляны в упор казаками. Иногда дело доходило до рукопашной, в которой казаки скидывали конников с лошадей, ловко ухватившись за их пики и упряжь, или рубили им конечности острыми шашками. В один из таких налётов Павел Мизинов наклонился, чтобы поднять упавший шомпол, и брошенная пика, пронзив ему левое плечо, пригвоздила его к земле. Превозмогая боль, он все-таки вскочил на ноги и добежал до своих товарищей, которые помогли выдернуть пику из его плеча. Шли, превозмогая раны и усталость.
Кокандские наездники избрали новую губительную тактику: за своей спиной привозили сарбазов с ружьями и сбрасывали их в непосредственной близости по ходу следования цепи уральцев. Те, улегшись в снег, расстреливали казаков практически в упор. Кровавый след, тянувшийся по пути следования казачьей сотни, становился всё шире... Начинало уже темнеть. Все казаки в крови, раненные по два, три раза, продолжали идти, превозмогая всякие пределы человеческих возможностей. Шли всё медленнее: большое количество раненных, которых ещё можно было тащить на себе и многочисленные раны в ноги – не давали возможности идти быстрее. Те, кто мог держать оружие, подбирали сумки с патронами и ломали ружья павших своих товарищей, непрерывно отстреливаясь от конницы противника.
В конце дня, уже в сумерках, близ города уральцы увидели бегущих им навстречу солдат. Казаки, поддерживавшие друг друга, стали креститься и обниматься. Это был второй отряд, высланный комендантом Туркестана на помощь иканской сотне. Казаки ничего не ели и не пили два дня; поэтому с привала не могли даже встать с места без посторонней помощи… Казаков уложили на подводы и отвезли прямо в лазарет. Губернатор М. Г. Черняев был потрясён героизмом казаков и одновременно очень был рассержен на коменданта Туркестана за нерасторопность и несвоевременность отправки подмоги.
Всего отряд под командованием Серова состоял из 2 офицеров, 5 урядников, 98 казаков, кроме того к сотне придано 4 артиллериста, фельдшер, обозный и три посыльных казаха. Потери составили: из двух офицеров один убит, сам Серов был ранен в верхнюю часть груди и контужен в голову; из 5 урядников 4 убито, 1 ранен; из 98 казаков 50 убито, 36 ранено, 4 артиллериста ранены; фельдшер, обозный и один казах — убиты. Иканская сотня потеряла половину своего состава. Местные жители, уцелевшие в селении ( в том числе отец иканского аксакала с женой) рассказали, что численность войска Алимкула что в бою с сотней есаула Серова кокандцы потеряли убитыми 90 главных военачальников и более 2 000 пехоты и кавалерии. Сколько было раненых среди противника уральцев – неизвестно. На четвертый день был выслан отряд, чтобы собрать трупы уральских казаков. Все они были обезглавлены и изуродованы. Трупы обезображенных кокандцами были доставлены в Туркестан, где и были похоронены на кладбище.
Ценой их подвига, прогремевшего на всю Среднюю Азию, была пресечена атака Алимкула и остановлен поход кокандской армии, который мог привести к самым неожиданным последствиям. Однако после иканского боя для Черняева, а также Крыжановского с Милютиным стало понятно: Алимкул бросал вызов русскому губернатору (который был принят) и заявлял о себе как о серьёзном противнике, который будет бороться за возврат утерянного контроля над недавно принадлежавшими Коканду городами. Неудачу своего набега Алимкул выместил на жителях Икана, перегнав их в ставший теперь сборным пунктом кокандцев Ташкент за то, что они радушно встретили русских.
Все выжившие после боя казаки были награждены Знаком отличия военного ордена, сам Серов — орденом Св. Георгия 4-й степени и произведен в следующий чин — войсковые старшины (19 января 1865 года).
7 (19) октября 1884 года в 4-й сотне 2-го Уральского казачьего полка на головных уборах были введены особые знаки отличия за Иканский бой. Впоследствии в Ташкенте одна из улиц получила название «Иканская».
В 1884 году — в 20-ю годовщину боя — на месте сражения был воздвигнут памятник Иканской сотне. Уничтожен большевиками после Октябрьской революции.
